Россия. 21 век. Начало строительства (инфраструктурный комплекс как фактор организации экономического пространства России)

прошло через испытания, прежде всего психологические и моральные, которые и

не снились собаке Павлова. Вызванные затянувшимся реформаторским шоком

изменения действительно необратимы, а глубину и характер их нам еще только

предстоит осознать.

Несмотря на усталость от кризисов, страх перед ними в современной

России практически отсутствует и потому не может служить обоснованием каких-

либо общественно значимых действий. Скорее, таким обоснованием может

служить страх перед отсутствием либо прекращением кризисов.

Почему же мы настойчиво ищем альтернативы «закрывающим» технологиям и

компьютерному оружию? Почему не хотим новых «великих потрясений»?

С «закрывающими» технологиями просто: основные выгоды от краха

индустриальных держав достанутся не нам, а постиндустриальным США. С данной

точки зрения СССР упустил момент, когда широкомасштабное вбрасывание

«закрывающих» технологий могло полностью дезорганизовать развитие тогда еще

индустриальных США; справедливости ради отметим, что это был именно

«момент», краткий исторический миг, ибо большинство «закрывающих»

технологий по своему уровню соответствует как раз периоду широкого

распространения информационных технологий.

Таким образом, вбросив в мировой оборот «закрывающие» технологии,

Россия получит лишь небольшую часть связанных с этим выгод. А вот

негативных последствий мы, если не предпримем превентивные меры, можем

хлебнуть полной чашей, так как общее схлопывание мировых рынков будет

весьма болезненным для нашей экспортно-ориентированной экономики.

Поэтому применение «закрывающих» технологий, хотя и является выходом

из исторического тупика, в который загнало Россию ее недееспособное

руководство, но выход этот не является привлекательным. Почему же мы не

выбираем компьютерную войну?

Прежде всего, потому, что не знаем, возможно ли создание таких

технологий в принципе. К тому же, технологическая возможность еще далеко не

означает способность осуществления подобных проектов в России. Последнее

уточнение связано с тем, что человеческая психика в принципе не позволяет

личности сознательно разрабатывать механизмы уничтожения своей собственной

среды обитания. Программисты, воспринимающие Интернет именно как свою среду

обитания, в принципе неспособны на разработку программ, направленных на его

уничтожение.

Это означает, что разработка компьютерного оружия может вестись лишь

фрагментарно, поэлементно, так, что каждый исполнитель, работая над

локальной задачей или даже объединяя результаты решения нескольких

локальных задач, не будет знать о конечном результате.

Такая разработка объективно потребует исключительно хорошей

организации процесса разработки этого оружия, причем со стороны людей,

обладающих хотя бы минимальной технической грамотностью в данном предмете.

Между тем деградация советской школы менеджмента и практически полное

отсутствие квалифицированных управленцев в структурах государственного

управления и научного обеспечения почти исключает возможность решения

связанных с этим сложных управленческих задач.

Однако даже в том случае, если изложенные организационные преграды

удастся снять, массированное применение компьютерного оружия все равно

останется деструктивным действием, наносящим вред не только США и другим

развитым странам, но и России.

Глобальная катастрофа не принесет России выгод. Всякие отголоски

большевистско-либеральных настроений «чем хуже, тем лучше» или

патриотических - «реванша России» - неуместны - и не только по моральным,

но и по собственно экономическим, узко эгоистичным причинам.

Не стоит обольщаться, что, к примеру, в случае выбивания США из

мировой конкурентной гонки, наша жизнь будет изменяться к лучшему.

Изъятие США из ткани мирового экономического и технологического

развития, прежде всего, приведет к резкому схлопыванию мировых рынков

товаров и услуг. Соответственно, рухнут экспортно-ориентированные экономики

Юго-Восточной Азии и Японии, товары которых, предназначенные для

американского рынка, не будут допущены развитыми странами Европы на свои

рынки.

Исчезновение триллионных капиталов вызовет финансовую дестабилизацию

крупнейших, в том числе транснациональных корпораций и, как следствие,

чрезвычайные меры правительств (в первую очередь развитых стран Европы) по

государственной поддержке крупнейших фирм и экономик в целом.

В последнее время становятся опасно популярными рассуждения о том, что

мировые капиталы, лишенные возможности вложения в США, немедленно бросятся

в Россию и обеспечат ей если и не немедленное построение коммунизма, то, во

всяком случае, стремительный выход из кризиса и превращение в одну из

ведущих держав мира.

Подобные умозаключения, к сожалению, основываются более на благих

намерениях, чем на реальных фактах. Прежде всего, капиталы, приходящие в

США, сегодня, после замедления роста фондового рынка, ищут более

безопасности, чем доходности. В поисках этой безопасности лишившиеся США

капиталы пойдут не в по-прежнему пугающую Россию, но в следующие после США

по уровню развитости (а значит, и безопасности) страны Европы.

Капиталы, стремящиеся к высокой прибыльности и к решению

геополитических задач, устремятся в первую очередь в Латинскую Америку,

отвоевывая докризисные позиции (европейские капиталы были серьезно

потеснены в Латинской Америке американцами в ходе кризиса 1998-99 годов).

Выигрыш России с точки зрения привлечения инвестиций будет

незначительным, а с учетом общего сужения емкости мировых рынков и,

соответственно, снижения потребностей в инвестировании средств для развития

новых производств, и вовсе, скорей всего, не будет существовать.

Принципиально важно, что общее схлопывание мировых рынков мгновенно и

качественно обострит конкуренцию, уничтожив не только производства с

«избыточным качеством», но и производства с избыточными издержками.

А это – Россия. И не только из-за плохой организации производства, но

и по объективным, в первую очередь климатическим причинам.

С одной стороны, из-за инерционности экономики и слабости системы

госуправления, мы не успеем переориентировать экономику на обеспечение в

первую очередь собственных рынков. С другой, мы будем в кратчайшие сроки,

буквально за год-два, выбиты из ряда жизненно важных для нас внешних рынков

(основной потребитель российской платины - автомобильная промышленность

Японии; что же касается нефти, то обвальное сокращение ее потребления

главным потребителем мира - США - предельно обострит конкуренцию

производителей, в которой Саудовская Аравия после того, как исчезнет ее

главный кредитор, сможет продавать нефть по 3-4 сегодняшних доллара за

баррель, Великобритания и Норвегия - по 9, а Россия - лишь по 12 долларов

за баррель).

Наконец, обесценивание долларов само по себе нанесет России, как и

всем остальным странам «третьего мира», сильнейший удар. Как бы мы ни

готовились к мировому катаклизму, не менее половины валютных запасов

общества будет в них. Даже если государство успеет «сбросить» лишние

доллары - оно в принципе не сможет убедить в целесообразности подобного

шага своих граждан и предприятия. В результате проблемы США обернутся

уничтожением значительной части национального богатства России и почти всех

ее ликвидных капиталов.

Единственный смысл попытки «закрыть Америку» - глобальное торможение

мирового технологического прогресса, вызванное сжатием рынков

высокотехнологичной продукции (это в основном развитые страны, доля США в

которых очень велика). В этом случае устаревание «наследства СССР»

кардинально замедлится, и Россия сможет поддержать свои позиции во внезапно

замедлившейся технологической гонке, продлив свое существование на 5-10 лет

и выиграв это время для нормализации систем госуправления, возрождения

экономики и возобновления технологического прогресса.

Но и этот выигрыш сегодня недоступен из-за слабости государства,

которое не сможет воспользоваться открывшейся возможностью. Он сомнителен и

в любом случае не покрывает негативных последствий проигрыша. Поэтому, хотя

соблазн «закрыть Америку» и понятен, - особенно в свете последнего

десятилетия российской истории, которое может стать последним уже и в

буквальном смысле, - поддаваться ему, по крайней мере, в настоящее время,

себе дороже.

Ознакомившись с вышеизложенными взглядами, я пришел к выводу, что

практически единственным проектом, предполагающим созидательную, а не

разрушительную работу, сохранившимся на сегодняшний день, является

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15