Мирохозяйственная стратегия и практика Китая в историко-политическом контексте
p align="left">Интересен и третий принцип, как мне кажется, не столь явно обозначаемый в мирохозяйственной стратегии Китая. Его условно можно назвать "срединным" и отнести к политическому уровню. Традиционный аналог принципа можно найти, например, в одном из "пяти возвращений" в Чжэнькунцзяо: "никуда не отклоняться, не иметь слишком много и не иметь недостаточно.Важные компоненты принципа срединности - умеренность, сбалансированность и пропорциональность различных элементов в системе. Разумеется, речь идет не о мертвых пропорциях равновесия классических и ортодоксальных экономических теорий - а о соотношениях между растущими, динамичными секторами и отраслями хозяйства, когда диспропорция, сдвиг первичны, а усреднение выступает как важная, не обязательно быстро достигаемая цель, оправдывающая, помимо прочего, соответствующую деятельность центра, его место в иерархии.
Без особых натяжек нынешнюю парадигму роста в КНР, как уже отмечалось, можно было бы назвать народнохозяйственной, комплексной. Хозяйство Китая при этом представляет собой естественный центр, а внешнеэкономическая сфера - область соприкосновения с противником, пусть условным. Соответственно, вся эта область оказывается ареной применения самых разнообразных тактических приемов и хитростей, т.е. непременно так или иначе планируемых действий. При этом с китайской стороны выступает, как правило, несколько участников, а значит почти всегда решение принимается центром с учетом коллективных интересов и по существу является политическим.
Принцип срединности просматривается и во внутриполитическом курсе. Скажем, та часть руководства КНР, которую за рубежами страны часто квалифицируют как "реформаторов", представляет собой периодически убираемый "за ошибки" авангард, за которым двигаются основные - срединные -силы. "Срединность" отчетливо выступает и в территориальном, геометрическом измерении экономического и политического курса. Центральные районы страны, ее столица, сам Китай среди соседей остаются носителями главных ценностей, но при этом не обязательно богатства, излишества. "Срединность" естественным образом предполагает наличие единого центра управления хозяйством, отношения соподчинения с региональными столицами и уездами. В связи с ростом экономической дифференциации провинций роль центра в решении некоторых вопросов возросла. В частности, из-за сокращения числа финансовых доноров среди регионов Китая дотируемое большинство добивается усиления центра, увеличения его бюджета.
Слово "китаецентризм" нередко употребляется с негативным оттенком, в том числе в российской научной и широкой печати. На сей счет России, по-моему, не следует особенно беспокоиться. Здесь, быть может, уместно вспомнить, что в традиционном Китае проводилась существенная разница между ближними и дальними варварами: только на ближних, в частности, распространялось воздействие моральной силы Дэ и их в соответствии с канонами полагалось мирно просвещать. Помимо прочего, описанная традиционная парадигма имеет и вполне современное воплощение в идее приоритета "мирного международного окружения", т.е. преимущественного внимания к сопредельным с Китаем странам в развитии политических и экономических отношений. Наконец, не стоит забывать и то, что Пекин в 90-е годы не проявил стремления к эксплуатации экономических слабостей РФ.
При внимательном рассмотрении очевидным становится прочное единство принципов "опоры на собственные силы" и "срединности". Принцип же совмещения на практике выступает как важное условие придания системе необходимой гибкости, изменчивости. Ясно также, что эти принципы предполагают сохранение ведущей роли государства в управлении хозяйством.
2. Роль политических мотивов
Весьма продуктивной с точки зрения понимания одной из важных причин хозяйственного подъема Китая представляется недавно высказанная А.В. Меликсетовым мысль. Известный синолог-историк считает неверным бытующее представление, что в КНР "начали с экономики". По его мнению, в конце 70-х годов в этой стране произошел прежде всего политический поворот, связанный с возвращением из деревенской ссылки к работе и власти 20 млн. горожан. По-видимому, мировоззрение и энергия этих людей сыграли немалую роль в хозяйственных преобразованиях, изменениях политического курса. Можно, как мне представляется, и обозначить очень важный пункт в указанном перевороте или решительном изменении политики: она с конца 70-х годов, наконец-то, стала более адекватно отражать интересы самого многочисленного общественного класса, и государство обрело опору в массовом социально-экономическом укладе. Похожая точка зрения выражена международником О.Л.Остроуховым.
Вместе с тем, на мой взгляд, неверно сводить дело к переносу в стратегию развития страны "рыночной стихии", присущей, по мнению А.В.Меликсетова и некоторых других специалистов, крестьянству. Отношение последнего к рынку носит все-таки двойственный характер, точно подмеченный А.С.Мугрузиным, О.Е.Непомниным и другими китаеведами-экономистами. Помимо прочего, китайское крестьянство исторически прошло через опыт двойной эксплуатации рынком: оно несло потери сначала при продаже урожая, а затем при приобретении продовольствия, семян и пр. Крестьянину рынок выгоден, если, помимо прочего, есть регулирование, обеспечивается относительная стабильность цен, позволяющих рассчитать посев, урожай, затраты на средства производства и т.д. Быть может, важнее заметить другое -действительные масштабы воздействия аграрной сферы Китая на всю совокупность материальных условий и политики в этой стране, формирование национальной психологии. Не случайно, один из наиболее квалифицированных западных международников Д.Шамбо предпринял в середине 90-х годов крупное и длительное политологическое исследование именно в китайской деревне. Среди наблюдений этого специалиста стоит отметить вывод о постепенности в решении проблем, склонности к стабильности и миролюбии как традиционных свойствах крестьянского менталитета, перекочевавших во внешнюю политику Пекина 80-90-х годов.
Хозяйственная деятельность китайского крестьянина исторически особенно сильно зависит от привходящих природных обстоятельств: в политико-практической области это выливается в коллективизм, вариативность расчетов, заставляет принимать дополнительные предосторожности, создавать крупные запасы, предусматривать последствия и собственных действий, и стихии. Этот тип поведения хорошо прослеживается и во внешнеэкономической области, которая теперь, кстати сказать, куда прочнее и непосредственней связана с агросферой, чем два десятилетия назад. Некоторые из перечисленных черт крестьянского менталитета проявляются и во внешнеэкономической политике. Фундаментальное сходство нередко заключается в том, что в обоих случаях находящиеся вне контроля внешние воздействия приобретают образ стихии, борьба с проявлениями которой нередко может хорошо вписаться в привычные национальные способы преодоления бедствий.
Кстати, с теоретической точки зрения и агросфера, и внешняя торговля зачастую выступают как носители второго из выделенных Н.Д.Кондратьевым типов экономического поведения: минимизации затрат. Для обеих сфер стандартна ситуация количественно ограниченного сбыта, чрезмерности усилий, которые приходится прикладывать для его расширения и одновременно - существования альтернативной возможности непосредственно удовлетворить потребности путем самоо беспечения.
Приверженность каким-либо принципам мало чего стоит, если не определены соотношения между ними и социально-экономическими условиями страны. Соответствие внутренним условиям многих из описанных выше установок, их тесная связь с крестьянским менталитетом проявляются еще в одном важном свойстве китайской политики: пропорциональность выступает в ней как постоянное требование к экономической политике, субъектам управления. Императив пропорциональности ясно выражен, например, в регулировании иностранных инвестиций: провинции, города, СЭЗ, центральные министерства и государственные компании уполномочены принимать решения в строго определенных количественных и отраслевых рамках. Сопоставимость партнеров с обеих сторон - важное требование к совместному с иностранным капиталом предпринимательству.
Почти каждая известная политическая установка имеет в КНР соответствующее разъяснение в нумерологических и количественных терминах, выделение главного и второстепенного. Критерии пропорциональности, например, хорошо заметны в обосновании идеи "одно государство - две системы": "Мы считаем, что капитализм на небольшой части территории способствует развитию социализма". В целом же почти весь набор основных официальных внешнеполитических концепций современного Китая: пять принципов, идея создания пояса "мирного окружения" вокруг страны, борьба на новый международный экономический порядок, видение мира как многополярного, а земного шара -как одной деревни и т.д. - обнаруживает при ближайшем рассмотрении тесную связь не только с традицией, крестьянской психологией, но и с привычной национальному характеру последовательностью, неторопливостью, умением подчинить краткосрочные цели долгосрочным. Приверженность пропорциональности, в свою очередь, сближает политические понятия с экономическими категориями. Во внешнеэкономической политике идея пропорциональности представлена, в частности, исключительно высокой степенью ее географической диверсификации, ставшей одним из факторов, смягчивших воздействие азиатского кризиса 1997-1998 гг..
Политические установки, касающиеся собственно внешнеэкономической сферы, теперь часто включаются китайскими авторами в число компонентов так называемой мягкой среды, т.е. совокупности нематериальных условий, характеризующих уровень развития отдельных регионов.
В силу все более очевидной противоположности реализуемой в Китае политики, с одной стороны, и так называемых деполитизированных подходов к внешнеэкономическим связям, преобладающих в большинстве "переходных" стран, с другой, представляется особенно важным остановиться на некоторых вопросах терминологии и создаваемых с ее помощью псевдообщностей, вроде "реформирующихся России и Китая". В частности, стоит обратить внимание на то, что современная китайская терминологическая шкала, как правило, содержит четкие политико-географические градации понятий интеграции, регионализации, интернационализации. Например, выражение "интеграция в мировое хозяйство" встречается в китайской научной литературе по внешнеэкономическим проблемам страны исключительно редко. И действительно, этот привычный российскому читателю аналогичных публикаций штамп не продуктивен, когда начинаешь прикладывать его к современному положению Китая в международном разделении труда.
