Быстрый поиск

Гражданское общество в либеральном контексте - (реферат)

Дата добавления: март 2006г.

     1Гражданское общество в либеральном контексте:
     1категория 0 1скорее остаточная чем независимая.
    Основные требования демократических свобод в теории

гражданского общества, несомненно, имеют корни в историчес ком опыте социальных движений рушащегося коммунистического мира /Rau, 1991/. Однако, в отличие от cоциалистических пре образований как радикальных демократических перемен, в тео рии гражданского общества гораздо большие надежды возлагают ся на высвобожденный потенциал социального развития в демок ратическом обществе как на "уравновешивающие силу" воздейс твия и независимый социальный " движитель" против застоя и экономического всевластия /Cohen and Arato, 1992, 418-91/.

Соответствующие практические доказательства появились

как раз в фарватере этих надежд. Как раз когда гражданские или социальные движения в Восточной Европе исчезли, западные общественные движения вели борьбу за выживание в условиях жестких мер по урезыванию бюджета, берущих верх над програм мой свободных демократий. На востоке, от Балтии до Берлина, гражданские движения были сметены новой логикой государства и рынка. В то время как бывшие коммунисты празднуют на выбо рах одну победу за другой , а рыночные стратеги помогают им своими провалами и нищетой, которую принесла о собой шоковая терапия в экономике, гражданские движения отброшены назад почти до своего истока, откуда они начинались - до нелегаль ного положения, подполья. Чешский Республиканский Гражданс кий Форум был предан забвению. Солидарность в Польше была разогнана парламентом. Новый Форум в Восточной Германии прекратил существование практически с того момента, как пар тии Западной Германии одержали верх на выборах в воссоеди ненной Германии. Зеленые Западной Германии даже не пытались пробиться в первый всегерманский парламент. То, что в Италии прогрессивный альянс экс-коммунистов, Зеленых и других дви жений с социальной направленностью был подавлен правым кры лом коалиции, в одночасье возникшей на волне популистских лозунгов и при поддержке неофашистов, едва ли внушает веру в демократические преобразования.

Разумеется, теория гражданского общества провозглашает,

что либеральные силы социальных движений должны добиваться влияния именно вне сферы политики власти. Но рекомендации политической теории, ставящей в качестве первоочередной цели прежде всего достижение демократических свобод, не лишаются веса при взгляде на скомпрометировавшую себя реальность су ществующего положения, как это может показаться. Возможность создания гражданского общества как третьего выбора между го сударственным социализмом и рыночным капитализмом - это, на самом деле, разбитые надежды. Однако, это дает право еще раз пересмотреть теоретические предпосылки, а если быть точным, - поднять вопрос, можно ли вообще гражданское общество выде лить в отдельное понятие в качестве независимой области, не подвергая при этом сомнению логику государства и рынка. Прежде всего, это вопрос противогегемонистской независимой идеологии, отличной от доминирующей.

Хоббс, по-видимому, был первым, кто провозгласил необ

ходимость общепринятой всеобщей и открыто проводимой в жизнь гражданской религии или идеологии, "Единства" побуждений и наказаний /Leviathan, 1651, XYII/ в обществе, движимым уст ремлениями отдельных людей. Спустя одно поколение Локке так же считал само собой разумеющимся, что подобный переход ко всеобщей общественной идеологии уже существует или же нахо дится в процессе создания. Следовательно, его забота - увяз ка общественно значимого и "отдельных интересов" /Second Treatise, 1688, $ 138/ в гражданском обществе, рационально саморегулируемом на основе всеобщих принципов собственности как общей генеральной линии поведения человека. Вопрос здесь не в том, воспринимал ли Локке собственность с точки зрения чувства стяжательства, что позволяло бы отнести его к классу теоретиков "собственнического индивидуализма" /Macpheson, 1962/. Важнее здесь другое: он начал интерпретировать "все права человека как рыночные товары потребления" , для него собственность "придает, по видимому, личности политическое качество", и, наконец, это всеобщая идеология прав собствен ности ограничивает деятельность правительства определенными рамками /Laslett, 1988, 102; 105; 112/.

Как универсальная идеология, саморегуляция общества на

основе прав собственности включает землю и труд. Предвосхи щая Маркса, Локке утверждает: этот труд в действительности является отражением разницы в ценности любой вещи" /Second Treatise, $ 40/. Однако то, что предлагалось Локке в качест ве универсального механизма, Маркс подверг критике и опреде лил как доминирующую классовую идеологию подавления и экс плуатации, проводимую в жизнь государством, которая не осу ществляет всеобще регуляцию демократических прав и порядка, сохраняясь в руках правящих классов в качестве инструмента. Маркс был, несомненно, первым, кто стал утверждать что клас совый антагонизм в отношении собственности является неотъем лемым свойством социального устройства.

Гегель, например, также утверждал, что "универсаль

ность" не является необходимым или даже желательным условием "гражданского общества", движимым "эгоистическими целями" в пределах сфер "торговли и коммерции", что, в частности, "различные интересы производителей и потребителей" вызовут "борьбу всех против всех" и что, следовательно, "единство универсального должно быть распространено на всю область частностей" /Elements of the Philosophy of Right, $$ 229-36/ Универсальность представлялась ему двойственной: партикуляр ность гражданского общества должна трансцендентально перехо дить в государство, потому что "она является лишь составной частью государства, и каждая личность сама обладает своей объективностью, правдой и этической жизнью" /$258/. С другой стороны, внутри сферы гражданского общества "органы охраны порядка" и "корпорации" должны гарантировать универсальность благосостояния каждого в его частной жизни /$229/. Важно здесь, что Гегель заново открывает корпоративистские струк туры старого социального порядка и объединяет их, неcколько туманно, в организованное целое: гражданское общество, структурированное по "ветвям" соответственно роду занятий, становится "областью поcредничества" между отдельными инди видуумами и универсальными условиями частной жизни/$251, 182/. Итак, универсальной конечной целью корпорации было "наложение" гражданского общества "на государство" /$256/.

Подобно Гегелю, теоретики либерального гражданского об

щества /Cohen and Arato, 1992 ; Sedaitis, 1991/ рассматрива ют экономическую область договорных и рыночных отношений как данность. Как и Гегель, они также видят в политической сис теме или государстве единственную возможность добиться орга низации всеобщности. И наконец, опять же подобно Гегелю, они видят в многообразии структур гражданского общества возмож ность посредничества и воздействия, так сказать выявления лучшего как в экономической, так и политической сферах об щества. Отличие от Гегеля состоит в том, что современные те оретики считают, что гражданское общество составляют не ста рые корпоративные структуры, а социальные движения, сформи ровавшиеся скорее по признаку происхождения, а не профессио нальной деятельности. Более того, вместо неопределенного у Гегеля "наложения" гражданского общества на государство, выдвигается более существенное допущение: сохранение автоно мии и формы общественных движений даже, в случае необходи мости, и путем гражданского неповиновения. В принципе, в те ории либерального гражданского общества больше не оспарива ется эта точка зрения, увеличивающая сомнения относительно того, могут ли социальные , движения действовать в течение длительного времени независимо, не поглощаясь сферами компе тенции государства и рынка.

По Гамски, гегелевские корпоративные структуры граж

данского общества были частью идеологических суперструктур, "частным голосом Государства", поддерживающим и питающим господствующего идеологию, в особенности, в периоды зкономи ческого кризиса /Prison Notebooks, 1935, 29О/. По крайней мере, подразумевается, что это означает: гражданское общест во может только тогда избавиться от своей зависимой роли, играющей "вторую скрипку" в господствующей идеологии, и за воевать автономию, когда всеобщий "кризис власти" /210/ ос лабляет это господство, и гражданское общество становится независимой идеологической силой, внушающей доверие в отли чие от авторитета власти. Это был случай в Италии Грамски, когда господствующая идеология буржуазного либерализма попы талась ослабить свою гегемонию, потерпела крах и открыла до рогу корпоративным структурам фашизма.

Дыхание перехватывает, когда понимаешь каким образом

обобщения Грамски могут быть приложены с очевидными истори ческими модификациями к недолго просуществовавшему опыту по литического либерализма во многих странах бывшего коммунис тического блока /например, Россия, Босния/ и своей противо положности, индуцируемой силами авторитарного национализма и застоя. Гражданские , движения в странах Восточной Европы, заявившие о себе в противовес слабеющей власти государствен ного социализма во многих других странах /например, Чехосло вакии, Восточной Германии/, стали терять шансы на независи мое выживание, как только довлеющие силы демократического государства и рынка стали набирать все больше сил.

Можно сделать также некоторые наблюдения о взлете и па

дении социальных движений в западных индустриальных держа вах. Подъем альтернативной культуры 60-к годов совпал тогда с верой в экономический рост. Альтернативное социальное экс периментирование допускалось подобно шутам при средневековых королевских дворах, чье существование только помогало упро чению власти правителей. Когда же после 1975 г. страну пора жал экономический кризис, эти альтернативные движения сразу же подвергались резкой критике как "соперничающие". В стра нах с особенно сильной и однородной доминирующей культурой /например, США/ эти движения были вовлечены основным потоком в нормальную экономическую жизнь /например, Че-Гевара на теннисках/. В менее однородных политических культурах /нап ример, Германии, Италии/ радикальные элементы регрессировали от гражданского неповиновения до подпольного терроризма, и в конце концов уничтожались.

В Германии умеренные элементы движений перегруппирова

Страницы: 1, 2