Последствия Великой Октябрьской Революции
p>Пока сфабрикованные таким образом дела увязывались одно с другим во время мучительных допросов на Лубянке и в других тюрьмах НКВД, удары один за другим обрушивались на партию. Начался „обмен партийных билетов"— этот эвфемизм обозначал обычную чистку —и около полумиллиона человек были исключены из партии. По всей стране проходили партийные собрания, где коммунистов заставляли вспоминать все свои „ошибки" и сознаваться в них (под „ошибками" теперь понималось любое несогласие с официальной линией партии), а равно и доносить на своих товарищей. Появились новые виды „вражеской деятельности". Это могла быть связь с осужденным, часто выражавшаяся лишь в мимолетном личном или служебном знакомстве; или „недоносительство", то есть умолчание о какой-либо частной беседе. „Большие многолюдные залы и аудитории превратились в исповедальни.... Каялись в неправильном понимании теории перманентной революции и в воздержании при голосовании оппозиционной платформы в 1923 г. В том, что не изгоняли из себя великодержавного шовинизма, и в недооценке второго пятилетнего плана.... Бия себя кулаками в грудь, „виновные" вопили о том, что они „проявили политическую близорукость", „потеряли бдительность", „пошли на примиренчество с сомнительными элементами", „лили воду на мельницу", „проявляли гнилой либерализм".Когда кто-либо оказывался исключенным из партии или уволенным с работы, то единственное, чем могли обезопасить себя знакомые такого человека, было прекращение дальнейших связей с ним. В противном случае знакомым жертвы угрожали те же обвинения. Если же забирали приятеля или сослуживца, следовало прекратить любые контакты с семьей пострадавшего, как бы ни горька была ее участь. Женам арестованных советовали как можно быстрее добиться развода, детей принуждали отказываться от родителей. Один оперативный работник НКВД был арестован вместе с женой, и их тринадцатилетняя дочь оказалась на улице. Ее заставили выступить на пионерском собрании и заявить, что она требует расстрела своих родителей как шпионов.
Мало кто полностью верил в признания, звучавшие в зале суда. Однако многие люди и в стране, и за ее пределами думали: должна все же быть какая-то почва под этими обвинениями, как бы фантастично они ни звучали. С другой стороны, почему испытанные старые большевики, выдержавшие царские репрессии, революцию и гражданскую войну, теперь согласились оклеветать самих себя публично, да еще в столь экстравагантной манере? И почему правительство, никогда не останавливавшееся перед массовыми экзекуциями, теперь настаивает на нескладных небылицах, содержащихся в подписанных обвиняемыми показаниях да еще хочет, чтобы те повторяли этот бред в зале суда? Признания были ценны еще и потому, что позволяли вовлечь в дело других. Это расширяло сеть „заговоров", и потому прибавляло работы НКВД, а заодно укрепляло положение этой организации. К тому же в лагерях увеличивалось количество рабочих рук, а для выдвиженцев образовались вакантные посты. Вероятно, именно поэтому аресты 1936-1939 гг. затронули руководящих лиц особенно.
Так или иначе, но даже тогда, когда дело не выносилось на открытый процесс (в огромном большинстве случаев), узники и следователи проводили миллионы малопродуктивных и мучительных часов, фабрикуя „признания", где, как прекрасно знали обе стороны, каждая буква была чистейшей ложью.
Но почему же обвиняемые соглашались давать такие „показания"? Дело в том, что логика их поведения, как и всех других, определялась тем путем, которым партия пришла к власти и удержала ее. Они всем сердцем поддерживали жесткую монополию партии на власть, когда были среди наиболее влиятельных ее руководителей; многие из этих людей по-прежнему признавали авторитет партии, даже лишившись своих постов и влияния, возможно, надеясь вернуть все это. Эти люди отдали партии всю свою жизнь, и теперь, несмотря на все, продолжали верить в ее окончательную победу. Иного и ожидать нельзя — это было бы равносильно требованию предать все то, во что они верили. У них не было иной моральной или религиозной основы, которая могла бы дать им силы для сопротивления.
Эти аресты вовсе не ограничились только непосредственными политическими противниками Сталина. Они затронули все слои внутри партии, всю жизнь общества. Пострадали все социальные классы, но более всего элита.
Сталин также распустил Общество старых большевиков и Общество политзаключенных (при царе), вплоть до 1935 г. остававшихся центрами, вокруг которых группировались соратники Ленина и бывшие революционеры, боровшиеся против царского режима. Таким образом, Сталин сделал то, что могло явиться только в самых воспаленных мечтах шефу царской полиции, — он полностью разрушил российское революционное движение. На совещании германского генералитета в январе 1941 г. Гитлер кратко дал понять, какие надежды породили у него эти убийства в стане потенциального противника: „У них нет хороших военных командиров". Дальнейшие события полностью подтвердили его правоту.
Страдания, которые в то время претерпел советский народ, невозможно преувеличить.
Почему так случилось? Несомненно, что вначале Сталин намеревался уничтожить всех, кто когда-либо противостоял ему или предположительно мог бы противостоять. Для Сталина невыносимо было само существование людей, которые были просто товарищами Ленина, тех, кто мог знать о его завещании. Если бы дело ограничивалось этими людьми, то вполне хватило бы и одного процента настоящих жертв. Но запущенная Сталиным машина начала действовать сама по себе. Во всех обществах люди имеют обыкновение завидовать друг другу: сослуживец занимает престижный пост, которого некто домогается, у кого-то квартира лучше, чем у соседа, и он горячо желает заполучить ее. Как мы уже имели возможность убедиться, в советском обществе 1930-х гг. необычайно высок был процент молодых, амбициозных людей, страстно желающих повышения своего социального статуса. Несомненно, многие из них завидовали представителям старшего поколения. Чистки открыли перед ними головокружительные возможности. Достаточно было простого доноса— неважно, что он был совершенно абсурдным, —и ни один из высокопоставленных работников партии или НКВД не пошел бы на риск заработать обвинение в „недостатке бдительности". Кроме того, существовавшая структура экономических отношений дает возможность предположить, что НКВД имел „план" на количество арестованных.
Трудовые лагеря, куда попадали арестованные —- если, разумеется, они оставались в живых, —были прямыми наследниками концентрационных лагерей, образованных по приказу Ленина в 1918 г.
Современные Сталину западные наблюдатели пытались найти объяснение странному и устрашающему феномену конца тридцатых годов в самом положении вождя- В ситуации, когда нет воинствующей прессы или парламентской оппозиции, такая личность, как предполагали западные исследователи, была нужна для борьбы с коррупцией, ленью и возможной независимостью подчиненных. Борьба эта велась при помощи „постоянной чистки", когда периодически смещались слишком уж хорошо устроившиеся чиновники. Им на смену приходили те, кто был лично предан Сталину.
„Постоянная чистка" должна была стать основополагающей чертой новой политической системы— „тоталитаризма".
Его главными характерными чертами были:
централизованное управление экономикой;
единственная массовая партия, мобилизующая население на „строительство социализма" или на борьбу с врагами;
монополия государства на средства массовой информации;
террористическая и вездесущая тайная полиция, осуществляющая надзор над каждым человеком;
поклонение вождю;
единственная официальная идеология, обещающая в будущем построение совершенного общества, провозгласившая свое главенство над законностью и личностью. Существовало мнение, что нацистская Германия и фашистская Италия (где родился сам термин „тоталитаризм") являли собой пример того же общественного типа.
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА.
Великая Отечественная.... 1418 дней и ночей бушевал огонь войны, убивая людей и уничтожая все, что было создано их трудом. Десятки миллионов сыновей и дочерей потеряла наша Родина - мать. Нет семьи, которой бы не коснулась война. И хотя сегодня уже трудно кого-либо убедить в том, будто не было грубых просчетов руководства СССР накануне и в ходе войны, неоправданных потерь, мы нередко все еще пытаемся объединить добро и зло в ее истории под высокими словами "героическое и трагическое". С полным основанием мы пишем о прогрессивном воздействии разгрома фашизма на развитие всего человечества, подчеркиваем решающую роль СССР. Но победа, сохранив и упрочив независимость нашей страны, одновременно укрепила диктатуру Сталина; она разрушила фашистские режимы в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, но распространила на них влияние сталинизма. Имперские тенденции сталинской дипломатии, общая ее профессиональная ограниченность явились одной из предпосылок возникновения "холодной войны". Этому способствовали и огромные военные потери СССР, породившие самоуверенность правящих кругов НАТО. Односторонне истолкованы пока источники победы. Наукой признаны исключительная роль овладевшей массами идеи защиты социализма, приобретшего новое содержание патриотизма, исключительное мужество армии и народа, их способность превзойти противника в военном искусстве и технике. Однако историки, по существу, глубоко не исследуют антиисточник - сталинизм, удесятеривший жертвы народа. Первоначально упоминалось о 7 миллионах погибших. Хрущев назвал иное число: 20 миллионов. Громадны и материальные затраты ССР.
Почему цена победы СССР оказалась столь неимоверно великой? В то время как СССР сковывал главную мощь общего противника, США и Англия накапливали оптимально необходимые силы и средства, свободно выбирая время, образ и места действий, К тому же СССР сразу попал в чрезвычайно тяжелую ситуацию: он вступил в войну, не имея ни одного союзника. Во всем этом не обошлось, конечно, без грубых просчетов во внешнеполитической деятельности Сталина и его окружения.
