Реферат: Религиозно-культурный конфликт,в Риме. Оргиастические формы культа Диониса - вакханалии
10. (1) При любви, скрепленной такими залогами, у них не было друг от друга никаких тайн, и вот однажды юноша, шутя, велит своей подруге не удивляться, если несколько ночей он будет спать один: (2) чтобы был исполнен обет, данный за его выздоровление, он хочет приобщиться к таинствам Вакха. Услыхав об этом, Гиспала взволновалась. «Да сохранят нас от этого боги! — сказала она. — Лучше нам умереть, чем тебе сделать это». И она стала призывать проклятия на головы тех, кто ему это посоветовал. (3) Изумленный такими речами и такой горячностью, юноша велит ей не бросаться проклятиями: ведь такое приказание дала ему, с согласия отчима, мать. (4) «Стало быть, твой отчим, — сказала Гиспала, — именно он — ведь о матери такое грешно даже подумать — спешит погубить твою честь и доброе имя, отнять надежды на будущее и саму жизнь!» (5) Еще более удивленный, юноша просит ее объяснить, в чем дело. Тогда, заклиная богов и богинь простить ей, что, вынужденная любовью, она разглашает вещи, о которых надо молчать. Гиспала рассказала, что, будучи еще рабыней, она, сопровождая свою госпожу, побывала в этом святилище Вакха, а потом, получив свободу, больше ни разу туда не ходила. (6) Она знает, что это — рассадник всяческого разврата. Известно, что вот уже два года, как тамошние таинства никто старше двадцати лет посвящен не был. (7) Как только туда вводят посвящаемого, его, словно жертвенное животное, передают жрецам, а те отводят его в помещение, где отовсюду звучат вопли и завывания, пенье и музыка, кимвалы и тимпаны, чтобы заглушить крики насилуемого. (8) Она умоляет и заклинает его еще и еще раз хорошенько подумать, прежде чем бросаться в притон, где ему придется сначала терпеть, а потом творить невыразимые мерзости. (9) Гиспала отпустила юношу лишь после того, как он дал ей слово не участвовать в этих таинствах.
13. (4) Собравшись наконец с духом, Гиспала, кляня вероломство любовника, который так отплатил ей за любовь и заботу, (5) объяснила, что трепещет перед гневом богов, чьи таинства разглашает непосвященным, но еще больше страшится гнева людей, которые ее как доносчицу растерзают собственными руками. (6) Она просит Сульпицию и умоляет консула отослать ее из Италии туда, где до конца своей жизни она могла бы жить в безопасности. (7) Консул велел ей успокоиться и добавил, что лично позаботится о том, чтобы ей можно было жить в Риме, ничего не опасаясь. (8) И только тогда, наконец, Гиспала начала свой рассказ о происхождении этих таинств. Сначала это святилище было женским, и ни одного мужчину туда не допускали. В году было три установленных дня, когда совершалось посвящение в таинство, и делалось это днем, а жрицами выбирали по очереди почтенных замужних женщин. (9) Но когда жрицей стала Пакулла Анния из Кампании, она, действуя якобы по внушению богов, совершенно изменила заведенный порядок: впервые она допустила к обрядам мужчин, а именно своих сыновей Миния и Герренция Церриниев; сами обряды перенесла на ночное время, и вместо трех дней в году для посвящения новичков установила по пять дней в каждом месяце. (10) Участие в обрядах мужчин и женщин, да еще под покровом ночи, с неизбежностью повлекло за собой распутство и все гнусности, какие только можно представить. Мужчины там больше занимались друг другом, чем женщинами, (11) а тех, кто уклоняется от мерзких объятий или идет на них неохотно, таких убивают как жертвенных животных. Терпимость к любым преступлениям и кощунствам у них считается верхом благочестия. (12) Мужчины, словно безумные, раскачиваются всем телом и прорицают, а замужние женщины в одежде вакханок, распустив волосы, несутся к Тибру с горящими факелами, окунают их в воду и вынимают опять горящими, так как факелы начинены горючей серой и известью. (13) «Взяты богами» — так они говорят о тех, кого с помощью театральной машины убирают из виду, сбрасывая в глубокие подземные пещеры. Обычно жертвой становятся те, кто отказался вступить в заговор, или участвовать в преступлениях, или удовлетворять чужую похоть. (14) Посвященные уже составляют как бы второй народ, есть среди них знатные люди. Последние два года действует правило, по которому к таинствам приобщают лиц не старше двадцати лет, ибо этот возраст легко сбить с пути и вовлечь в разврат.
14. Постумий обо всем докладывает сенату, рассказав по порядку о поступившем к нему доносе и об итогах подведенного им дознания. (4) Новость привела сенаторов в страшное волнение, они опасались и за судьбу своих близких и родственников, которые могли быть в заговор вовлечены. (5) Сенат постановил благодарить консула за то, что тщательно и без огласки провел предварительное дознание. (6) Затем сенат поручил обоим консулам в чрезвычайном порядке расследовать дело о вакханалиях, позаботиться о безопасности Эбутия и Фецении и щедрыми наградами привлечь новых доносчиков. (7) Учинить розыск и поимку в Риме, также по городкам и торжищам всех жрецов и жриц Вакха и передавать их консулам; огласить и разослать по всей Италии эдикт, (8) запрещающий участникам вакханалий устраивать сходки и собрания для отправления своих обрядов, но в первую очередь привлечь к ответственности тех, кто использовал эти собрания и обряды в безнравственных и развратных целях. (9) Таково было постановление сената. Консулы приказали культурным эдилам разыскать и схватить всех жрецов Вакха и держать их под стражей для последующего допроса. Плебейским эдилам консулы поручили следить за тем, чтобы нигде тайком не совершались обряды. (10) Уголовным триумвирам было приказано расставить по городу караульные посты и не допускать в ночное время недозволенных сборищ, а во избежание поджогов им в помощь были приданы квинквевиры, ответственные за безопасность зданий каждый в своем квартале и по сю сторону Тибра»[110].
Это повествование, да еще текст надписи, содержащий сенатское постановление о запрещении вакханалий и совпадающий в главных чертах с рассказом Ливия, являются основными источниками информации об интересующем нас событии.
При чтении Ливия обнаруживается, что автор не жалеет красок для обрисовки самых мрачных сторон вакхического культа. Он уделяет больше всего места изложению занимательных перипетий раскрытия вакхических сборищ, связанных с романтической историей Эбутия, обманутого отчимом и спасаемого своей возлюбленной. Пьянство, распутство, доносы, лжесвидетельства, насилия и убийства, очагом которых были вакхические союзы, вызвали, согласно Ливию, их запрещение. Особое внимание Ливия к темным сторонам вакхического культа, сложным переплетениям судьбы Эбутия и Гиспалы Фецении с судьбой вакхического союза, обусловлено характерным для Ливия стремлением к занимательности и поучительности[111].
Однако даже в этой истории, носящей местами характер любовного романа с детективным оттенком, можно найти ряд ценных деталей. Прежде всего, из кого состояли вакхические сообщества?
Гиспала Фецения, возлюбленная Эбутия, вовлеченная в вакхический союз, рассказывая о происхождении вакхического культа, сообщила консулу, что первоначально посвящались в него только женщины, причем обязанности жриц поочередно исполняли матроны[112]. Это говорит об участии в вакханалиях представительниц знати. Согласно показаниям Гиспалы, со временем приобщились к культу другие знатные римляне и италийцы, как женщины, так и мужчины[113]. Среди руководителей тайного союза Ливий называет кампанца Миния Церриния, сына Покуллы Аннии, видимо, знатного человека, если его мать была в числе матрон, дежурных жриц на священнодействиях во славу Вакха[114]. Вместе с тем вакханалии были известны в среде таких незначительных плебеев, как Семпронии Рутилы, приобщиться к ним мог такой небогатый римлянин, как Эбутий, отец которого нес службу на казенном коне[115]. Наконец, допускались к ним даже рабы, как это видно на примере Гиспалы Фецении. Таким образом, не правы те исследователи, которые видят в вакханалиях признак разложения средних и низших классов[116]. Как показывают приведенные примеры, в числе посвященных Вакху был представители самых различных слоев населения, включая самые низшие[117].
Более того, анализ надписи, содержащей сенат консульт о вакханалиях, позволяет думать, что в ней зафиксировано сообщение консулов о постановлении сената, сделанное для всей Италии, включая и Рим. В самом деле, в Senatus Consultum говориться: «...Пусть не присутствует никто, будь то римский гражданин, будь то латинский или другой какой-нибудь союзник, кроме городского претора, и пусть он (т.е. претор) на основании мнения сената, при условии, что сенаторов будет не менее 100 человек, прикажет...». Приведенное место свидетельствует о том, что постановление касается всех, включая и римских граждан, причем не оговорено, что лишь тех, кто проживает вне Рима. Кроме того, в надписи сообщается, что сенат предписал предоставить постановление о вакханалиях для всеобщего осведомления, записав его на медных таблицах. Текст, найденный в Тириоли, обрывается словами: "In agro Teurano". Упоминание Тевранской области, находящейся в Бруттии, указывает на то, что данный текст предназначался не только для Калабрии. Ливий говорит об одном эдикте, а не о различных для италийцев и города Рима. Все это убеждает нас в том, что нет достаточных данных, чтобы утверждать, что для города Рима был издан какой-либо другой текст, отличный от рассматриваемого[118].
Все вышеизложенное ставит перед нами новую очень важную проблему: чем можно объяснить такой всплеск интереса к вакханалиям среди столь разных по положению слоев населения именно в это время? По мнению К. В. Нича, в нем получило отражение «одичание римских нравов, которому с неслыханным распутством предаются средние и низшие классы»; П. Н. Бодянский, первый отечественный исследователь вакханалий, называет вакханалии «темным пятном VI в. от основания Рима», не видя в них ни «шага вперед по пути более гуманных общественных отношений», ни «благородной реакции чувства, не удовлетворяющегося холодной обрядностью римской религии»[119].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16
