Диссидентское движение - (реферат)
p>Появилась и украинская “демонстрация на Пушкинской площади”. Ею стало ежегодное возложение цветов к памятнику Тарасу Шевченко. В 1967 г. милиция арестовала несколько участников мероприятия. Тогда остальные 300 человек провели демонстрацию в центре Киева и добились освобождения задержанных.С 1970 г. начал выходить “Украинский вестник”, подобный московской “Хронике текущих событий”. До 1975 г. вышло девять выпусков. Возникли и открытые диссидентские группы, в том числе в 1976 г. — Украинская Хельсинкская группа. Последнего её участника власти арестовали в 1981 г. РУССКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ
Русское национальное движение, как и украинское, так и не вылилось в массовое, оставшись только составной частью движения диссидентов. Как и диссидентское движение в целом, оно тоже начиналось с подполья. Его участникам в начале 60-х гг. удалось создать в Ленинграде самую крупную подпольную организацию в России — Всероссийский Социал-Христианский Союз освобождения народа (ВСХСОН). Незадолго до арестов в 1961 г. она насчитывала 28 членов и 30 кандидатов, опиралась в основном на идеи Николая Бердяева и Федора Достоевского.
В программе организации говорилось о преобразовании СССР в православное русское государство. Так, высшей властью должен был стать Верховный собор, состоящий из церковной иерархии и пожизненно избранных “выдающихся представителей нации”. Советская печать о ВСХСОНе ничего не сообщала, только в 1976 г. в газете “Неделя” промелькнула информация о “несуществующей организации ВСХСОН”. После ареста в лагерях и тюрьмах участники ВСХСОНа встретились с украинскими и прибалтийскими националистами. В спорах с ними они по-новому осмыслили свои идеи национального и православного государства. Выйдя на свободу в 1974 г. , один из членов этой организации, писатель Леонид Бородин, заявил, что сейчас уже ни один из членов союза не принимает полностью его первоначальную программу. Символом нового этапа в развитии русского национального движения стал самиздатовский журнал“Вече”. Этот объёмный машинописный журнал открыто выходил в течение почти четырёх лет, с января 1971 г. (увидели свет десять номеров). Его главным редактором стал историк Владимир Осипов, в своё время осуждённый за чтения у памятника Маяковскому.
Основной задачей журнала он считал “продолжение путеводной линии славянофилов и Достоевского”. “Лично я не принадлежу к „демократам", — признавался он, — но отношусь с большим уважением к лучшим, искреннейшим из них”. Не отвергая защиты прав человека, он подчёркивал, что “проблема гражданских прав в СССР менее важна, чем проблема умирающей русской нации”. “Вече”, а позднее журнал “Земля”стали трибуной для различных направлений русского национального движения. Издание этих журналов прекратилось, когда в декабре 1974 г. Владимира Осипова арестовали, а затем осудили на восемь лет заключения.
ПОМИЛОВАНИЕ 1987 ГОДА
В феврале 1986 г. Михаил Горбачев заявил: “Насчёт политзаключённых. У нас их нет. За убеждения у нас не судят. Но всякое государство должно защищать себя от тех, кто покушается на него, призывает к его подрыву или уничтожению, кто, наконец, шпионит в пользу иностранных разведок. В СССР за все виды такого рода преступлений отбывают наказание немногим более двухсот человек”. Как и другие советские лидеры, Горбачев отрицал наличие политзаключённых. Но приведение каких-то цифр, разговор на эту тему были уже сдвигом с прежней позиции. 4 августа 1986 г. находившийся в Чистопольской тюрьме диссидент Анатолий Марченко объявил голодовку. Он потребовал освобождения всех политзаключённых. Ю. Орлов замечал о поступке Марченко: “Его могла остановить только амнистия или смерть, мы знали это. Этот человек, если сказал— сделает, сколько бы власти ни повторяли: „Умирай! В СССР нет политических заключённых! "”. 9 декабря 48-летний Анатолий Марченко скончался. На вопрос его жены Ларисы Богораз, голодал ли он до конца, тюремное начальство туманно ответило: “То голодал, то нет”. Видимо, смерть Марченко ускорила дальнейшие события. Спустя неделю из ссылки разрешили возвратиться академику А. Сахарову (см. ст. “Андрей Сахаров”). После этого началось постепенное освобождение политзаключённых. Их освобождали не по амнистии, а каждого отдельно, требуя прошения о помиловании. Не все соглашались его написать, понимая это как признание вины.
Политическая ссыльная Татьяна Великанова вспоминала: “В январе —феврале 87-го года меня дважды вызывал областной прокурор. Хотел, чтобы я написала просьбу об освобождении. “Пишите, — говорит, — что убеждений своих не изменили, советских законов не нарушали и впредь не намерены”. Огорчила его: „Знаете, мне что-то ничего писать не хочется". Расстались. И я продолжала отбывать ссылку. Точно так же поступила и Елена Санникова, и некоторые другие”. Политзаключённый Алексей Смирнов рассказывал о своих мучительных колебаниях: “Я ходил по камере и взвешивал, взвешивал. Считаю, что та цена, которую заплатила бы моя семья, если бы я ничего не написал и поехал бы назад в зону, была чрезмерной. Некоторые не написали ничего и отправились в лагерь. Они были за нас огорчены. А я поступил, как многие. Коллективный разум пришёл к этому”. 13 февраля 1987 г. в газете “Известия” появилась информация о том, что к властям обратились с просьбой об освобождении “около 140 человек”, осуждённых за государственные преступления. По их заявлениям принимались решения об освобождении. “Этот гуманный акт находится в полном соответствии с процессом демократизации и отвечает духу перестройки” — так заканчивалась статья.
С декабря 1987 г. вплоть до 1991 г. небольшими группами освобождали и отказавшихся просить помилования. После августовских событий 1991 г. выпустили на свободу ещё несколько десятков человек. Это было последнее освобождение политзаключённых в Советском Союзе. В судьбе этого человека было много неожиданных поворотов. Он был награжден Сталинской премией за создание водородной бомбы, а 20 лет спустя— Нобелевской премией мира. “Человеконенавистник”, “потерявший честь и совесть”, “величайший гуманист”, “честь и совесть нашей эпохи” — так называли его порой одни и те же люди (с разницей всего в десять лет). Родился Андрей Дмитриевич Сахаров в Москве 21 мая 1921 г. в семье учёного-физика. Позднее он тепло вспоминал о своей“интеллигентной и дружной семье”. “С детства я жил в атмосфере порядочности, взаимопомощи и такта”, — рассказывал А. Сахаров. Андрей с отличием закончил школу. Решил стать физиком, как и отец. Московский университет ему выпало закончить в разгар войны, в 1942 г. Несколько лет Сахаров проработал инженером на военном заводе, а в 1945 г. стал аспирантом Физического института имени П. Н. Лебедева АН СССР.
Всю свою юность он оставался “вне политики” —не был ни пионером, ни комсомольцем. В 1948 г. ему предложили вступить в партию. Предложение исходило от генерала госбезопасности Малышева, “опекавшего” институт. “Я сказал, — писал Сахаров, — что я не могу вступить в партию, так как мне кажутся неправильными некоторые её действия в прошлом, и я не знаю, не возникнут ли у меня новые сомнения в будущем. Малышев спросил, что мне кажется неправильным. Я ответил: „Аресты невиновных, раскулачивание". Малышев сказал: „Партия сурово осудила ежовщину, все ошибки исправлены. Что касается кулаков, то что мы могли делать, когда они сами пошли на нас с обрезом"”. Сахаров тем не менее отказался. В 1948 г. А. Сахарова включили в состав группы по созданию термоядерного оружия. 12 августа 1953 г. советская водородная бомба прошла первое испытание. После успешного взрыва на полигон позвонил глава правительства Георгий Маленков. Он поздравил всех, а Сахарова, “который особенно отличился”, попросил от его имени обнять и поцеловать. Много позже коллега спросил А. Сахарова, не страдает ли он “комплексом Изерли”. (Американский полковник Клод Изер-ли, сбросивший бомбу на Хиросиму, лишился рассудка от раскаяния. ) “Конечно нет”, — спокойно ответил Сахаров. Незадолго до смерти он повторял: “Наша работа была исторически оправдана, несмотря на то что мы давали оружие в руки Сталину — Берия”. Он считал, что “равновесие страха” помогло спасти мир от новой мировой войны. После успешного испытания на А. Сахарова обрушился настоящий водопад наград. Уже в октябре его единогласно (редкий случай! ) избрали академиком, 32-летний“отец водородной бомбы”, как его называли, был моложе всех своих коллег. В новогоднюю ночь по советскому радио передавали частушку физика М. Левина: Кто-то там с большим стараньем Каблуками стук да стук? Это молодой избранник Академии наук.
К этому времени Сахарова уже наградили Сталинской премией (неслыханной ранее суммой — 500 тыс. рублей) и присвоили звание Героя Социалистического Труда. В 1956 и 1962 гг. он вновь был удостоен этого звания и стал трижды Героем.
Весной 1968 г. Сахаров написал статью “Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе”. Она стала “решающим шагом” для Сахарова, изменившим всю его жизнь. В “Размышлениях”он отразил многие общие взгляды советской интеллигенции того времени. Прежде всего он отстаивал идею интеллектуальной свободы, “свободы непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свободы от давления авторитета и предрассудков”. Он призывал “довести до конца разоблачение” И. Сталина, высоко оценивал В. Ленина, отмечал “нравственное преимущество” восточного строя (социализма) перед западным (капитализмом). “Только социализм поднял значение труда до вершин нравственного подвига”, — писал Андрей Дмитриевич. В то же время Сахаров защищал идеи, которые воспринимались как совершенно новые, “сахаровские”. Главной из них была идея “постепенного сближения (конвергенции) капитализма и социализма”, которые будут “черпать друг у друга положительные черты”. А. Сахаров выдвинул и ещё одну новую идею. К 2000 г. , считал он, это сближение может привести к “созданию мирового правительства”, которое, по его мнению, должно быть “в широком смысле очень „интеллигентным"”. “Размышления”имели во всём мире невиданный успех. В западных странах эта статья была опубликована общим тиражом 18 млн экземпляров. Как писал сам Сахаров, по тиражу он опередил Жоржа Сименона и Агату Кристи, уступив первенство только двум авторам — В. Ленину и Мао Цзэдуну. Советская печать стала спорить с “Размышлениями” с большим запозданием —с 1973 г. Она расценила их как своеобразный “манифест” технической интеллигенции, “технократии”. В 1980 г. “Комсомольская правда” писала в статье “Цезарь не состоялся”: “Далеко не скромным предприятием была эта брошюра. Это была заявка на лидерство, манифест воинствующей „технократии". Ей Сахаров предлагал вручить всю власть над человечеством, обещая к 2000 году создать „мировое правительство". За собой автор резервировал надлежащее место, быть может, даже вселенского Цезаря”. “Сахаров метил в Цезари, а встал на преступный путь”, — говорилось в заключение в газетной статье. 1968 год стал переломным в жизни А. Сахарова. Его отстранили от секретных работ. Вступив в конфликт с государством, он решил отказаться от денег, полученных от него. Все свои сбережения— 139 тыс. рублей — он пожертвовал на нужды медицины. “С 1970 года, — вспоминал позднее А. Сахаров, — защита прав человека выходит для меня на первый план”. Академик выступал в защиту политзаключённых, против смертной казни. “Отмена смертной казни особенно необходима нашей стране, отравленной духом жестокости и безразличия к человеческим страданиям”, — отмечал он. В 1970 г. Сахаров стал одним из основателей Комитета прав человека, который действовал до 1974 г. 9 октября 1975 г. Сахаров узнал о том, что ему присуждена Нобелевская премия мира. Эта награда вызвала широкое осуждение в советской печати. “Недоумение и возмущение” выразили 72 академика. В газете “Труд” писали: “Подачку провели по графе Нобелевской премии мира. Сахарову обещано более ста тысяч долларов. Трудно сказать, в какой мере это соответствует по курсу 30 сребреникам древней Иудеи.... ”.
