Диссидентское движение - (реферат)
p>Сахарову не разрешили поездку за премией как “лицу, обладающему знанием государственных тайн”. Вместо него 10 декабря премию получила его жена Елена Боннэр. “Я прошу считать, — говорилось в нобелевском докладе Сахарова, —что все узники совести, все политзаключённые моей страны разделяют со мной честь Нобелевской премии мира”. Лауреат перечислил поимённо свыше 120 человек. В том же 1975 г. Сахаров написал книгу “О стране и мире”. Взгляды его прошли определённое развитие. “Я эволюционист, реформист”, — особо подчеркнул он теперь. Андрей Дмитриевич высказал мнение, что насильственные перемены ведут к “массовым страданиям, беззакониям и ужасам”. Прежде А. Сахаров считал более прогрессивным революционный путь. В декабре 1979 г. советские войска вошли в Афганистан, и Сахаров сразу заявил иностранным журналистам о своём протесте. Это, видимо, переполнило “чашу терпения” властей. 22 января 1980 г. его задержали на улице в Москве и доставили в прокуратуру. Взволнованный прокурор объявил академику о лишении его всех наград и званий. Кроме того, Сахаров без суда, в административном порядке, был отправлен в ссылку в город Горький (ныне Нижний Новгород). В июне газета “Известия” поместила статью, в которой говорилось: “Такой исход является логическим завершением долгой, неприглядной и грязной истории падения человека, отрекшегося от своего народа, поставившего себя на службу иностранным хозяевам”. На президиуме Академии наук поставили вопрос о выводе Сахарова из числа академиков. Говорили, что при обсуждении академик Петр Капица заметил: “Подобный прецедент уже имел место. Из рядов Германской академии изгнали Альберта Эйнштейна. Только стоит ли повторять этот прецедент? ”. После этого Сахарова оставили в числе академиков. (П. Капица ещё дважды заступался за Сахарова. ) В Горьком Сахарова поселили в районе Щербинки. На это он намекал в написанном в ссылке четверостишии:На лике каменна. и державы, Вперёд идущей без заминки Крутой дорогой гордой славы, Есть незаметные щербинки.
В течение всего времени горьковской ссылки А. Сахарова во многих странах шла кампания в его защиту. Например, площадь, где находится советское посольство в Вашингтоне, переименовали в площадь Сахарова. Конечно, это было неприятно для советских дипломатов. 9 декабря 1986 г. А. Сахаров узнал о том, что в тюрьме скончался его друг правозащитник Анатолий Марченко. Спустя несколько дней, 15 декабря, в квартире академика Сахарова неожиданно установили телефон. (Во время всей ссылки телефона у него не было. ) Перед уходом чекист сказал: “Завтра Вам позвонят”. На следующий день действительно раздался звонок: — Здравствуйте, это говорит Горбачев. Вы получите возможность вернуться в Москву. Возвращайтесь к патриотическим делам! —Я благодарен Вам! Но несколько дней назад в тюрьме убит мой друг Марченко. Он был первым в списке в письме, которое я Вам послал. Это было письмо с просьбой об освобождении узников совести.
— Да, я получил Ваше письмо. Многих мы освободили. Но там очень разные люди. Сахаров возразил, что все эти люди осуждены за свои убеждения, и ещё раз повторил просьбу освободить их. 23 декабря 1986 г. А. Сахаров прибыл в Москву на Ярославский вокзал. Здесь его встречала огромная толпа зарубежных журналистов. Возвращение Сахарова из ссылки ярко обозначило начало целой эпохи — новой политической “оттепели”. Вернувшись в столицу, Сахаров сразу включился в общест венную деятельность. Следующие три года его жизни богато заполнены событиями. Впервые он побывал за границей — в США, Франции, Италии, Канаде. Он стал одним из создателей правозащитной организации “Мемориал”. В начале 1989 г. по всей стране проходили выборы народных депутатов СССР. Их избирали не только граждане, но и “общественные организации” — в том числе Академия наук. А. Сахаров решил избираться только от академии. Его поддержали коллективы почти 60 научных институтов. Но руководство академии не внесло его в список кандидатов.
2 февраля около 3 тыс. научных работников собрались на необычный митинг протеста. Среди лозунгов были такие: “Сахаров — да! ”, “Кто, если не Сахаров? ”. Благодаря таким протестам академия в конце концов всё-таки избрала Сахарова народным депутатом.
Своими выступлениями на 1 Съезде народных депутатов Сахаров как политический деятель стал известен всей стране. Он говорил позднее: “Я почувствовал, что Горбачев в какой-то мере меня выпускает. Он ведь выпустил меня на трибуну, кажется, первым, как бы „ковёрным", выражаясь на языке цирковой жизни. И сразу возникла конфронтация с залом”.
Первым с осуждением академика выступил депутат С. Черво-нопиский, лишившийся на войне в Афганистане обеих ног. Сахаров незадолго до съезда говорил: “Были сообщения, что наши вертолёты расстреливали окруженных советских солдат, чтобы избежать их попадания в плен”.
Червонопиский зачитал письмо десантников: “Мы до глубины души возмущены этой провокационной выходкой известного учёного”. Своё выступление он торжественно закончил словами: “Держава. Родина. Коммунизм”. Это вызвало настоящую бурю аплодисментов, почти весь зал поднялся с мест. Ещё пять человек, в том числе маршал С. Ахромеев, выступили с гневными обличениями Сахарова. Учительница Т. Казакова сказала: “Товарищ академик! Вы своим одним поступком перечеркнули всю свою деятельность. Вы нанесли оскорбление всей армии, всему народу, всем нашим павшим, которые отдали свою жизнь. И я приношу всеобщее презрение Вам. Стыдно должно быть! ” (Аплодисменты. ).
Эта впечатляющая сцена, которую наблюдала по телевидению вся страна, резко повысила авторитет Сахарова. “В один час я приобрёл огромную поддержку миллионов людей, такую популярность, которой я никогда не имел в нашей стране”, — писал он. Сахаров стал одним из лидеров “межрегиональной группы” депутатов, выступавшей в поддержку “перестройки”. На массовых митингах в Лужниках сотни тысяч людей скандировали: “Сахаров! Ельцин! ”. В разгар этой политической борьбы, 14 декабря 1989 г. , академик Андрей Сахаров неожиданно скончался. Сотни тысяч граждан провожали его в последний путь. На похоронах кто-то держал такой плакат: “Простите нас, Андрей Дмитриевич.... ”. Ему было уже за пятьдесят, когда он круто изменил всю свою жизнь. Боевой генерал, он вдруг начал печатать подпольные листовки, за что был арестован и разжалован в солдаты. Спустя полтора десятка лет —лишён гражданства. Указ об этом подписал его бывший фронтовой товарищ Леонид Брежнев....
Петр Григорьевич Григоренко родился 16 октября 1907 г. в селе Борисовка под Запорожьем. Сын колхозного активиста, Петр рос убеждённым в правоте Советской власти. В своём селе был первым комсомольцем. Трудиться начал рано—с 15 лет уже работал слесарем. В 1931 г. стал учиться на красного командира. Закончил Военно-инженерную академию, Академию Генштаба. Как он вспоминал, однажды в годы службы выполнил необычный приказ: заминировал и взорвал три церкви в Белоруссии.... П. Григоренко сражался под Халхин-Голом, затем —на фронтах Отечественной войны. Не раз был ранен, получил пять орденов и шесть медалей. Однажды в годы войны с ним произошёл случай, запавший ему в память. Обычно он никогда не просыпался ночью. И вдруг внезапно проснулся на рассвете, вышел во двор. В этот момент раздался грохот: снаряд противника пробил стену дома и взорвался. Кровать, на которой он спал, разлетелась на куски. “Это Бог Вас спас! ” — заметил его товарищ. “И я тоже поверил в руку Провидения”, — писал Григоренко. Войну он закончил в звании полковника. Следующие 17 лет прослужил в Академии имени Фрунзе в Москве. В разгар борьбы с“буржуазной кибернетикой” занимался военным применением этой науки. Позже маршал Родион Малиновский назвал это “научным подвигом”. В 1959 г. П. Григоренко получил звание генерал-майора. Казалось, впереди его ждала только интересная работа, затем — почётный отдых. По внезапно он совершил поступок, изменивший всю его судьбу. Произошло это так. В сентябре 1961 г. П. Григоренко избрали на партийную конференцию Ленинского района Москвы. Он поднялся на трибуну и.... неожиданно для всех произнёс яркую критическую речь. Сказал, в частности, что не видит гарантий против нового культа личности. Он вспоминал: “Я поднялся и пошёл. Я себя не чувствовал. Такое, вероятно, происходит с идущим на казнь. Во всяком случае, это было страшно. Но это был и мой звёздный час. До самой трибуны дошёл я сосредоточенный лишь на том, чтобы дойти. Заговорил, никого и ничего не видя. Весь зал затих. В шоковом состоянии был и президиум. Я увидел, как секретарь ЦК Пономарев наклонился к Гришанову и что-то зашептал. Тот подобострастно закивал и бегом помчался к трибуне”. Делегатам предложили “осудить”выступление генерала и лишить его мандата, что и было сделано. За свой поступок П. Гри-горенко получил строгий партийный выговор. Его уволили из Академии и послали служить на Дальний Восток.
Но для генерала это стало только началом борьбы. В 1963 г. в Москве и других городах появились листовки. Они рассказывали, в частности, о расстрелах в Новочеркасске и Тбилиси. Подписал их “Союз борьбы за возрождение ленинизма”. Это подпольное общество создал П. Григоренко со своими сыновьями. Правда, для подпольщика он вёл себя необычно дерзко. Раздавал свои листовки на Павелецком вокзале в Москве. Стоял в полной генеральской форме у проходной московского завода“Серп и молот” и вручал листовки рабочим.
Всё это неминуемо вело к аресту, который и произошёл в феврале 1964 г. Первым на Лубянке с ним беседовал сам председатель КГБ Владимир Семичастный. Он обещал генералу освободить его в обмен на покаяние. П. Григоренко отказался. Советских руководителей немало поразили странные поступки генерала. М. Суслов воскликнул: “Да он же сумасшедший! ”. Судить боевого генерала, конечно, не стали. Психиатры во главе с Андреем Снежневским признали его душевнобольным и отправили в психиатрическую больницу. Диссидент Юрий Гримм вспоминал, как П. Григоренко принесли передачу в огромной коробке. “Зовёт всех нас. Глянули, ахнули: в коробке — икра чёрная и красная, балык, колбаса разная, масло, конфеты дорогие, фрукты. Он говорит: „Ешьте". Все стоят, растерялись, из 17 человек только я один— москвич, остальные с периферии, у них в ту пору и хлеба-то белого в магазинах не было. И он повторяет: „Ешьте. Я — генерал, мне положено"”. Волей обстоятельств генеральские привилегии некоторое время сохранялись и в неволе.... Но так продолжалось недолго. Вначале “сумасшедшего генерала”собирались просто уволить в запас. Постановление принесли Н. Хрущеву. Очевидец этой сцены рассказывал Григоренко: “Хрущев долго сидел, молча глядя в проект. Потом сказал: „Что же это получается? Он нас всячески поносил, а отделался лёгким испугом. Пригоятовьте постановление на разжалование"”. В сентябре 1964 г. П. Григоренко разжаловали в рядовые “как дискредитировавшего себя и недостойного в связи с этим звания генерала”. Отныне “рядовой Григоренко” должен был получать солдатскую пенсию 22 рубля. В октябре место Н. Хрущева занял Л. Брежнев. Он был сослуживцем Григоренко, они часто встречались на фронте. Возможно, это знакомство стало одной из причин того, что в апреле 1965 г. Григоренко решили отпустить домой. Выйдя на свободу, он написал письмо министру обороны маршалу Р. Малиновскому. “По слухам, я разжалован в рядовые. Прошу восстановить мои законные права. А если вопреки закону я разжалован, то имейте хотя бы мужество сказать мне это в глаза. Я за свою службу даже ефрейтора не разжаловал заочно”. После этого обращения ему несколько повысили пенсию. 58-летний генерал стал подрабатывать слесарем, плотником, штукатуром, сторожем, грузчиком. В тюрьме он пришёл к такому выводу: “Уходить в подполье — непростительная ошибка. Идти в подполье — это давать возможность властям изображать тебя уголовником, чуть ли не бандитом и душить втайне от народа. Я буду выступать против нарушений законов только гласно и возможно громче. Тот, кто сейчас хочет бороться с произволом, должен уничтожить в себе страх к произволу. Должен взять свой крест и идти на Голгофу. Пусть люди видят, и тогда в них проснется желание принять участие в этом шествии”. П. Григоренко стал помогать движению крымских татар, выселенных со своей родины (см. ст. “Переселение народов”). Он познакомил их с другими московскими правозащитниками. Впервые о борьбе этого народа услышали на Западе. За Петром Григоренко теперь постоянно следили. Как-то он подсчитал, сколько филёров по очереди в течение суток следят за его квартирой. Вышло— не менее 23 человек! И каждый получал зарплату.... В мае 1969 г. в Ташкенте намечался суд над десятком активистов движения крымских татар. Они попросили Григоренко быть на суде их общественным защитником. Он согласился. Но 7 мая, как только Петр Григорьевич приехал в Ташкент, его арестовали.
Вновь генерал предстал перед врачами. Однако вопреки ожиданиям ташкентские психиатры признали пациента.... здоровым. Правда, этим дело не кончилось. Григоренко отправили в Москву, в Институт имени Сербского на повторную экспертизу. Здесь психиатры Даниил Лунц и Георгий Морозов нашли у него паранойю“с наличием идей реформаторства”. В 1971 г. генерал оказался перед очередной “врачебной комиссией”. “Изменились ли ваши убеждения? ” — задали ему обычный вопрос. “Убеждения не перчатки, — отвечал Григоренко, — их легко не меняют”. Только в июне 1974 г. он вернулся домой. Всего в спецпсихбольницах он провёл более шести лет.
5 декабря 1976 г. на Пушкинской площади в Москве проходила традиционная демонстрация диссидентов. На неё собралось довольно много народа —около ста человек. Как всегда, люди постояли несколько минут в молчании, сняв головные уборы. Правозащитница Людмила Алексеева вспоминала об этом событии: “Впервые за все годы демонстрация не прошла молчаливо. П. Григоренко произнёс короткую речь, несколько фраз. Он закончил: „Спасибо всем, кто пришёл сюда почтить память миллионов загубленных людей! Спасибо за сочувствие узникам совести! ". В ответ из толпы раздались возгласы: „Вам спасибо! "”.
В 1977 г. Петру Григоренко потребовалось сделать сложную операцию. Генерал попросил выпустить его для этого в США, где проживал его сын. Он не доверял советским врачам, дважды признавшим его “невменяемым”. Неожиданно поездку разрешили. Он спрашивал у генерала КГБ: “Но вы меня обратно пустите? ”. “Пустим, — отвечал тот, — говорю Вам как генерал генералу”. В ноябре П. Григоренко с женой Зинаидой уехал в Америку. А 13 февраля 1978 г. его лишили советского гражданства “за действия, порочащие звание гражданина СССР”. Указ об этом подписал Л. Брежнев. Генерал Петр Григоренко остался жить в США. Здесь он выпустил книгу воспоминаний под названием “В подполье можно встретить только крыс”. Он говорил: “Я часто задумываюсь, почему мне так тяжело в эмиграции. Я уехал бы на Родину, даже если бы знал, что еду прямо в психиатричку”.
21 февраля 1987 г. Петр Григоренко скончался в Нью-Йорке в возрасте 79 лет.
